Может ли идеальное законодательство остановить возможность всякого зла? Не в этом ли смысл закона как такового - быть способным ограничивать зло? Понятно, что в задаче двух людей - закон может ограничить всякое зло. А в задаче трех людей ( "трех тел")?

Как я понял, первое определению формы у Ноговицина:

"Форма есть и форма есть в качестве определенной, а предмет становится этой формой"

Есть вопросы:

1. Если форма есть в качестве определенной, то есть и ТО, что имеет это качество и ДРУГОЕ, в чем определена форма?

2. Становление предмета во времени и пространстве?

Нет у Канта такого объективного источника явлений как вещь. "Вещь в себе" - это не вещь ни в каком смысле. У нее смыл совершенно другой, он гуманистический и отчасти педагогический - предохранять от шока сознание публики.

Пусть каждый задаст себе вопрос:

"Имею ли я моральное право быть участником ФШ пока вождём форума является гитлер?"

Формальная логика не логика, а математика. В самом деле, в сети пишут:

"1) Ну это особенности конкретной Аристотелевой логики, которая имеет в связи с этим свои границы применения.

2) Если хотите, можете использовать любую другую формализованную логику..."

В виде небольшого введения к этому схоластическому упражнению приведу необходимое разъяснение касательно моего понимания символа.

1. Символ - это вещь.

2. Символ ни на что не указывает, кроме как на себя самого.

Как можно различить две вещи?

Позавчера попенял участникам семинара на путанность изложения материала, а сам написал довольно путано, как позже заметил. Поэтому сейчас постараюсь резюмировать имеющиеся у меня замечания, уже высказанные и еще неозвученные, почетче. Собственно, они делятся на три группы:

Очень путано показалось. О чистой форме как таковой, конечно, нельзя говорить применительно к становлению вещи. Однако чистота не есть пустота. Так, всякая значащая мысль (несущая какое-либо значение вещи) это чистая мыслящая форма, она не содержит в себе ничего, кроме себя самой. Это знак, другими словами.

...кантовская установка по отношению к проблеме сущего должна была вызвать у Гегеля решительные возражения. Для него мышление Канта представляет собой абстрактный идеализм, фактически оперирующий голыми понятиями, как и мышление Вольфа.