Созданный в 1955 году литературный журнал «Нева» стал явлением в нашей культуре. 18 апреля 2025 года я был приглашён на празднование 70-летия журнала. Писатели собрались в доме Набокова на Большой Морской. Я сделал видеозапись торжественного заседания и провёл интервью с писателями. Приглашаю посмотреть мой видеофильм.

https://vk.com/video1243120_456244071

Год назад главным редактором журнала "Нева" стал известный писатель Александр Мелихов. В недавнем интервью "Комсомольской правде" Александр Мелихов, в частности, сказал:

"Задача литературы, на мой взгляд, не воспитывать, не учить (если это получается, то и хорошо),её задача защищать нас от скуки, жестокости и грязи жизни. Преображать скучное в интересное, страшное в красивое и противное в смешное. Литература должна подносить обществу зеркало, в котором оно бы увидело свою жизнь интересной и значительной. В котором жизнь обрела бы тот смысл, которого она сама по себе не имеет. И сегодня, мне кажется, с этой задачей наши авторы справляются.
...
У меня иногда спрашивают, много ли гениев у вас печатаются. Я на это всегда отвечаю:«Наше дело разложить костер, а огонь упадёт с неба». Более того, для нормального функционирования культуры, гении, может быть, даже не так важны, как просто хорошие писатели. Гении слишком оригинальны. Каждый из них строит свой мир, в котором далеко не всякий может себя увидеть. Ну, кто увидит себя в героях Платонова? Гениального, безусловно, писателя. Кто увидит себя в героях Зощенко? А вот просто хорошие писатели, может быть, даже лучше выполняют задачу литературы - защищать людей, возвышать их будни.
...
В литературных кругах имеются опасения, что государство снова по-ленински превратит литературу в орудие пропаганды. Но я не слишком этого опасаюсь, потому что у государства для пропаганды сегодня есть куда более мощные средства.
...
Я думаю, мы уже в любом случае стали явлением в нашей культуре. Уверен, через какое-то время филологи, историки будут исследовать нас. ... Еще раз повторю: высокая культура существовала благодаря аристократии, и толстые журналы продолжают выполнять эту аристократическую миссию. По доброй воле мы не сдадимся. Ницше учил: нет ничего прекраснее, чем погибнуть за великое безнадежное дело".
(конец цитаты)

Я познакомился с творчеством Александра Мелихова в 1980 году, когда поступил на подготовительное отделение философского факультета Ленгосуниверситета. Приятель по группе дал мне почитать «Трактат о бане», опубликованный в журнале "Аврора". Мне очень понравился стиль, слог и философичность трактата.
8 октября 2024 года в редакции журнала "Нева" Мелихов поделился со мной своей философией жизни. Писатель - это профессия (работа такая) или призвание? В чём для Вас миссия писателя? Какова основная идея, которую Вы пытаетесь передать своим творчеством?

Учение Александра Мелихова основано на нескольких положениях.
«Первое. Человека отличает от животного не умение пользоваться орудиями труда, а умение относиться к плодам своей фантазии (=фантомам, грёзам, идеалам) как к реальным предметам и даже гораздо более серьёзно: „Только человек способен жертвовать во имя того, чего нет, что существует лишь в его воображении“.
Второе. Всё низкое в человеке — это маски чего-то высокого. Материальные, „шкурные“, да любые практические интересы и действия важны для человека только потому, что в рамках какой-то грёзы становятся для него символами прекрасного, возвышенного, значительного».

Вот что пишут о творчестве А.М. Мелихова. «Система взглядов удивительно стройна. Выглядит тезаурус, то есть набор важнейших понятий и схема основных взаимосвязей в мелиховском мире, следующим образом. Мир разделён на реальность и мечту (грёзу, сказку, химеру). Реальность без грёзы отвратительна. Грёза дает силы для жизни и уничтожает страх смерти. В реальности грёза обозначена словом, которое всегда прекраснее явления, поскольку оно является представителем мечты в мире действительности. Грёзы-сказки многообразны, но отличаются прежде всего количеством людей, ими охваченных. Одна из величайших, существующая для двоих, именуется любовью. Далее идут родовые, классовые, общенациональные грёзы и химеры („запас общих сказок, того единственного, что способно нас объединять“). Сбывшаяся грёза называется красотой. Искусство, которое служит красоте, есть, таким образом, мост между двумя мирами:
„Поэзия есть умение видеть в здешнем нездешнее“».

В последние годы Александр Мелихов развивает концепцию «человека фантазирующего», рассматривая историю человечества как историю зарождения, борьбы и распада коллективных грёз.
Авторский язык у Мелихова есть своего рода разрешение, катарсис. „Приключения языка“, который всегда является у Мелихова одним из „внесюжетных персонажей“, по степени увлекательности соперничают с приключениями героев, а в ужасном мире обнаруживают присутствие чуда бытия».

"Какой же смысл писательского творчества?", — задал я вопрос.
Мелихов ответил: "Каждый писатель пишет, чтобы избавиться от замысла, который его переполняет. Субъективное желание не совпадает с объективной функцией искусства. Это похоже на беременность у женщин. Искусство это жемчужина, которой душа укрывает раненое место. Мы спасаемся эстетизацией. Жизнь полна несчастий и унижений. Убивает не просто несчастье, а некрасивое несчастье — несчастье в сочетании с унижением. Если человеку его же несчастье изобразить значительным, как делает литература, то он наполовину спасён. Функция литературы и искусства это защита нас от скуки, грязи и унижения".
"Задача моя, как писателя, очищать страдания от грязи; показывать людям, что они достойны воспевания ничуть не меньше, чем Ромео и Джульетта".
"Дело поэзии — красота. Писатель бессознательно защищается от скуки, унижений и грязи".

https://vkvideo.ru/video1243120_456243980

"В старые добрые времена книги писали писатели, а читали все, теперь же книги пишут все, но не читает никто", – острил ещё Оскар Уайльд.
Для кого пишет автор: для себя, для читателей или для Вечности?

Есть мнение, что если человек занимается литературой 10 тысяч часов, то он становится литератором. Однако есть множество графоманов, которые пишут более 10 тысяч часов. Конечно, трудом можно добиться невероятных результатов, но чтобы стать мастером прозы нужен талант.

Известно, что ChatGPT пишет лучше многих авторов. Некоторые писатели используют искусственный интеллект при создании своих произведений, и даже не стесняются в этом признаться. Насколько это их творчество? Отсутствие собственной фантазии, недостаток воображения и глубины мысли Искусственный интеллект, как уже доказано, не заменит. Некоторые авторы даже считают, что со временем к тем, кто не пользуется ИИ, будут относиться так же, как к чудикам, которые пишут перьями. В отсутствии вдохновения ИИ становится "машиной вдохновения".

Когда-то писатели были действительно «властителями дум». К ним прислушивались политики, их мнение учитывали властители, писатели были центром формирования общественного мнения. Ныне писателей уже почти никто не слушает.
Взаимоотношения художника и власти можно рассматривать как лакмусовую бумажку происходящих в обществе процессов. Художник должен быть в оппозиции к власти (в хорошем смысле этого слова). Он должен критиковать власть, показывать её недостатки и призывать к их устранению, быть совестью нации.

До сих пор злободневно звучат слова Писателя из фильма Андрея Тарковского "Сталкер" по повести братьев Стругацких "Пикник на обочине".
«Душу вложишь, сердце вложишь, – сожрут и душу, и сердце! Мерзость вынешь из души, – жрут мерзость! Они же все поголовно грамотные. У них у всех сенсорное голодание. И все они клубятся вокруг: журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то непрерывные… И все требуют: «давай, давай». Какой из меня, к чёрту, писатель, если я ненавижу писать; если для меня это мука, болезненное, постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше думал, что от моих книг кто-то становится лучше. Да не нужен я никому! Я сдохну, и через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого. Ведь я думал переделать их, а переделали-то меня, по своему образу и подобию.
...
Ещё называют себя интеллигентами, эти писатели, учёные. Они же не верят ни во что. У них же орган этот, которым верят, атрофировался, за ненадобностью. … Боже мой, что за люди! Ты же видела их – у них глаза пустые. Они ведь каждую минуту думают о том, как не продешевить, чтобы продать себя подороже, чтобы им всё оплатили – каждое душевное движение. … Они знают, что не зря родились, что они призваны. Они живут ведь только раз. Разве такие могут во что-нибудь верить?!
...
Если меня не будут читать через сто лет, то на кой хрен мне тогда вообще писать? … Положим, войду я в эту комнату и вернусь в наш богом забытый город гением. Но ведь человек пишет потому что мучается, сомневается. Ему всё время надо доказывать себе и окружающим, что он чего-нибудь да стоит. А если я буду знать наверняка, что я гений, зачем мне писать тогда. Какого рожна?.. »

Моя задача не учить читателя, а побудить его вместе разгадывать Тайну. И для меня счастье, если читатель откроет в тексте больше смыслов, нежели открыл я. Я хочу помочь человеку задуматься, создаю пространство для размышлений, не навязывая своего мнения, поскольку каждый должен сам постичь себя и загадку мироздания. Нужно научиться не только смотреть, но и видеть, не только слышать, но и различать.
Главный итог прожитой жизни — не количество написанных книг, а состояние души на пороге смерти. Не важно, как ел и пил, важно, что в душе накопил. А для этого нужно любить, любить несмотря ни на что! Нет ничего прекраснее любви. И даже творчество — всего лишь восполнение любви!

— Каким же образом ты творишь?
— Для меня самого это тайна. Откровение всегда тайна. Когда пишу от сердца — получается всё, когда от головы — ничего! Я не придумываю, а лишь подчиняюсь вдохновению, пытаясь понять, что должно быть написано и как; стараюсь не столько объяснить, сколько выразить, и даже не столько выразить, сколько отразить, уловить замысел, который обнаруживается в логике преследующей меня мысли, помогаю ему выкристаллизоваться. Творения создаются сами, с моей лишь помощью. Книга не самоцель, а лишь побочный продукт размышлений и наблюдений; и она не самоценна. Для меня написание романа лишь инструмент познания мира и себя.

"Нева" был первый журнал, в который я принёс свой роман-исследование "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак" в 1998 году. Тогда редакция находилась по адресу Невский проспект дом 3. Главный редактор Борис Николаевич Никольский принял мой роман и попросил месяц для прочтения. Когда я пришёл через месяц, Никольский попросил ещё месяц. Он всё-таки прочитал роман, потому что похвалил меня за сцену, которую я процитирую. Мне этот отрывок дорог тем, что в нём абсолютно ничего не выдумано – чистая правда!

“Всё правильно, — обречённо подумал Дмитрий. — Жизнь подчиняется законам дурной целесообразности, границы которой ограничены этой физической жизнью”.
Женщина, спускавшаяся на грузовом лифте вместе с Дмитрием, как-то странно посмотрела на него и спросила:
— Миленький, у тебя что-то случилось?
— Почему вы так решили?
— Лицо у тебя какое-то неживое.
“Точно, неживое, раз готовлюсь к смерти, — подумал Дмитрий. — Но умереть не страшно. Если Бога нет — вот что страшно! Вот от чего сойти с ума можно! Ведь тогда всё случай, и сам я случай, и нет воли, раз всё случай, и нет разума, и ничего, ничего нет, — вот от чего страшно становится!”
Подъехав к кабинету, Дмитрий увидел одинокого пожилого мужчину, сидящего на кушетке. Мужчина этот был маленького роста и весь сгорбленный, словно высохший.
— Вы тоже сюда? — спросил у него Дмитрий.
— Вроде сюда. Только зачем, не знаю. Делают снимки, а всё напрасно. Чую, что уж скоро. Только каждый день тяжко переносить страдания. Скорей бы уж кончились эти мучения.
— А что с вами? — только чтобы поддержать разговор, поинтересовался Дима.
— Сам бы вылечился, если бы не стресс, — разговаривая словно с самим собой, обречённо произнёс мужчина. — Хотели облучать, да почему-то не облучают. При обходе всем чего-то прописывают, а мне одни уколы. Врач подойдёт, погладит рукой и уходит. Соседи по палате уже почти все домой ушли, а я который месяц лежу. Соседка третьего дня померла. Вот бы и мне так. Даже завидки берут, что прекратились её мучения. Эх, помереть бы.
— Зачем же торопиться? Все там будем.
— Так вот я и стараюсь прожить хотя бы ещё день. Только стоит мне это больших мучений. Ведь цепляюсь за каждое мгновение, за каждый день, чтобы они успели, успели...
— Что успели?
— Да квартиру оформить, — с горечью пояснил старик. — Дети у меня несуразные. Не доверяют друг дружке. Они мне хоть и родные, да только не зарегистрированы, потому как мы с матерью их жили не расписавшись, так потом и разошлись. А после меня комната остаётся. Так чтоб не пропала, нужно успеть обмен устроить. А они всё друг с дружкой воюют. Вот я и мучаюсь, чтобы они успели. А то ведь помру, и пропадёт жилплощадь. А она сейчас ой как в цене. Без жилья-то худо. Сам всю жизнь промаялся, так неужели и детям мучиться. Какая же тогда справедливость, если и мне, и детям моим одни и те же мучения?
Собеседник Дмитрия замолчал.
— Надо, надо ещё потерпеть, чтобы пенсию могли получить хотя бы за месяц, а то и похоронить будет не на что, — с упорством приговорённого сквозь слезы промолвил старик.
— Неужели в жизни не было ничего хорошего, что можно было бы вспомнить? — решился спросить Дима.
— Как же не было, было, конечно. Мать меня любила.
Старик вдруг заплакал. Да так жалостно, что Дима почувствовал, что и сам вот-вот разревётся.
— Когда молодой был, — вытирая слезы, бормотал старик, — всем был нужен. Всю жизнь работал. И ничего не наработал. Вроде бы не кутил, не сорил денежками, а детям нечего оставить. Но главное не в этом.
— А в чём же?
— А чтоб дружно жили, чтобы мимо золота могли спокойно пройти. Я вот всю жизнь честно проработал. Только за что меня Бог наказывает страданием, если я никогда не крал? Как на меня неправду ни вешали, не пристала она ко мне. Помню, был такой случай. Стали пропадать в раздевалке у женщин золотые сережки и кольца. Подумали на меня, поскольку я там чинил проводку. А когда полы вскрыли, то увидели, что это крысы утащили. Так потом все прощения просили у меня. А чего просить-то, раз я не брал. Главное — это прожить жизнь честно. Честный-то человек весёлый, не боится людям в глаза смотреть. С ним всегда легко, потому как для него совесть важнее всего.
— А в Бога вы верите?
— В Бога-то? — переспросил старик.
— Да, в то, что загробная жизнь будет.
— Нет, не верю. Всю жизнь не верил, и сейчас поверить не могу.
— А помирать не страшно?
— Нет. От смерти всё равно не убежишь.
Вдруг откуда-то донеслась весёлая рекламная песенка: “Счастье бесконечно, радость бесконечна, если, конечно, с тобой...”
— Отравушки бы, — с отчаянием в голосе сказал старик. — Подрыгал бы ножками, и всё.
Бесстрашие неверующего старика удивило Дмитрия. В то время как сам он мучился сомнениями, веря, и в то же время гадая, существует ли то, в чём он убеждал других, старик спокойно желал себе смерти. Инстинктивный страх не пересиливал бесстрашия веры. Но Дмитрий не мог ответить на вопрос: откуда взялся этот страх сомнения и страх смерти? И что есть страх — защита жизни или защита от смерти?..
(из моего романа-исследования «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература

Заседание, посвящённое 70-летию журнала "Нева", проходило в доме Владимира Набокова на Большой Морской. Я с удовольствием ещё раз осмотрел экспозицию музея. Был я и в музее-усадьбе в пос. Рождествено, и у Набокова в Монтрё (Швейцария). Но это отдельная тема.

https://vk.com/video1243120_456244069

Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.

Всё что я хочу сказать людям, заключено в основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость
4\ Всё есть любовь

А по вашему мнению, КАКОВО БУДУЩЕЕ НЕВЫ?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – https://www.nikolaykofyrin.ru