"познавательное и ценностное не сводимы и не выводимы друг из друга." — выводимы и связаны, ценностное всегда "познавательное", а познавательное уже никогда не ценностное. Рациональное не связанное с ценностным уже теряет познавательность, ценностное важнее. Ценность - единое, познавательное - общее, а рациональное - частное, если в разделениях. Школа как "общее" поэтому играет малую роль в образовании, а "рациональное" в едином уже имеет непреходящее значение для индивида. Путин например юрист, окончил университет, и виден результат по его отношению к закону. Имеется единственно возможный путь сознания и мышления от единого [индивида], и где ценностное в основании всего, и поэтому идеологи работают с ценностями во влиянии на толпу (индивида), приватизируя тем и "ценности". Либерализм делал ставку на мнимые "свободы", комуняки на "равное" прихлебательство из общака, фашизм на "равенство" перед законом, и который понимался чаще всего как уголовный, ничей.

При интерпретации социологии знания М. Шелера необходимо учесть важную методологическую особенность. Пытаясь найти средний путь между позитивистким социологизмом и романтической наукой о духе, он отказывается от редукционизма. Эмоциональное и рациональное, духовное и материальное, природное и культурное, божественное и человеческое, познавательное и ценностное не сводимы и не выводимы друг из друга. В истории нельзя найти некий нулевой пункт, где бы имел место только один из перечисленных противоположных элементов. Везде и всегда исследователь сталкивается с тем или иным их переплетением. «Теоретический образ мира и практический (политический, социальный, экономический) мир совпадают не потому, что каузально воздействуют друг на друга, а потому, что оба они определены одновременно структурой этоса и потребностей». Гуссерль не считал эмотивные акты объективирующими и отдавал предпочтение теоретической деятельности. Шелер, напротив, считал, что эмоциональное определяет рациональное и попытался перенести понятие интенциональности на этические и эстетические духовные акты. При этом он столкнулся с той трудностью, что под угрозой оказалась их специфика: недостаточно указать на то, к чему они относятся, необходимо иметь в виду ценность. Естественно, что возникает вопрос о том, где исполняются ценности. Век Просвещения явно переоценивал разум, а эпоха романтизма культивировала душу. Но в человеке есть сфера, которая не сводится к разуму или воле. Это — сердце, середина, место средоточия, справедливости, гармонии. Опираясь на пространственные понятия, можно воспользоваться противоположностью поверхности и глубины. Поверхность нечто пристойное, упорядоченное и организованное. Глубина — нечто импульсивное и иррациональное. Середина — место их встречи и взаимного успокоения. Поэтому в сердце происходит нечто большее, чем чувство, а именно переход от интенциональной эмоциональности к неинтеллектуальной чувственности. Если связь сознания с предметами осуществляется в мышлении, то связь с «вещами чувства», с ценностями происходит в сердце. Сердце как и разум — это не психологический орган или функция. В нем есть свой порядок и своя логика, которые свойственны каждому человеку независимо от темперамента. Сердце как пересечение интеллектуального и эмоционального исполняет более богатые по содержанию акты, направленные на высшие ценности бытия. Каков же тот «порядок сердца», который, ссылаясь на Паскаля, страстно утверждал М. Шелер? Этот порядок априорныйи в то же время не формальный, а материальный. Такое словосочетание указывает на то, что Шелер преодолел сложившееся «семейное сходство» между априорным, формальным и рациональным. «вся наша духовная жизнь, писал он, — а не только предметное познание и мышление в смысле познания бытия — обладает «чистыми» — в их сущности и содержании независимыми от факта человеческой организации — актами и закономерностями актов.

http://anthropology.ru/ru/text/markov-bv/moral-pravo-spravedlivost#comment-16391 Б.В.Марков. Мораль, право, справедливость